Курган 2. Лесные Боги  - Сергей Байбаков

Есть другие ведьмы, зла чурающиеся. Зла они не делали и поэтому после смерти могли обратиться в лесных или горных русалок. Такое бывало не раз. Видно они были угодны богам.

— Да, ты прав, — согласилась Велла. — Не подумала. Просто лобасты вспомнились. Фу! Ну и дрянь!

— Вот видишь, — назидательно сказал Дубыня, — ты согласилась. Ведьмы разные. Мои — вреда не делают. Наоборот — иногда пользу приносят. Даже людям. Они скотину пользуют, могут ветра и град отвести. Порой моим зверушкам помогают. Если занедужит, а меня рядом нет. Такое нередко бывает. Их и ведьмами назвать сложно. Скорее — они ведуньи, знахарки. А от иных из них даже я ума-разума набираюсь, — заулыбался леший. — Да-да! Не удивляйтесь. Есть средь вендов одна ведьмочка. Из рода Лося. Беляной зовут. Рыженькая такая, веселая. Дар ей великий от рождения дан. Отец ее знахарем знатным был, вот и передал ей свое умение. А еще. — Дубыня оглянулся и понизил голос. — У нее цвет папоротника есть… Сами знаете, как его взять тяжело. Каждый год, как только ночь солнцеворота наступает, из чернобогова пекла бесовская рать выползает и по лесу рыщет, все дивным цветом овладеть хочет. Только не дается он ей. И не дастся! То великими богами предрешено. Не будет у чернобоговых слуг этого дива. А ведь и цвет-то этот раз в году распускается. И не везде, а только в одном месте и на одном кусте. И место это еще найти надо! Сами сорвать бесы его не могут, а вот человека, что папоротников цвет отыскал и им овладел, жизни лишат и в пекло уволокут. Великую силу и власть он может дать. Надо только знать как. Но Беляна поймет. Вот погодите, пройдет время и не будет в наших лесах ведуньи сильнее ее. Волхвицей станет…

— Как же он ей дался? — спросила Велла. — Как бесовская рать не отняла?

— Она его сама не рвала. Один мальчишка в ночь солнцеворота на болото пошел. На Гнилую Топь. И надо же! Угадал место, где папоротник зацветет, и сорвал его! Сорвал, а потом Беляне подарил. Дружил он с ней сильно… Мальчишка, а не сильный волхв! И не только сорвал, но и до дому донес. Хотя и поторопился его рвать. Не до конца дивный цвет распустился. Но может только так и можно его брать и в живых остаться? Не знаю, — размышлял леший. — И мальчишка этот великий дар заимел. Сразу стал видеть ночью как днем. Прозором его кличут. Лучший стрелок в этих лесах. А может и во всей Альтиде. Это только один дар у него раскрылся, а сколько еще своего череда ждут? Не будь он охотником, так знатным волхвом мог бы стать. Как Хранибор.

— А Хранибора ты давно знаешь? — спросила Русава. — Что-то он о тебе ничего не говорил. Вот скрытный!

Дубыня наморщил лоб. Молчал, подсчитывал годы, что знал волхва. Наконец изрек.

— Да почитай уже лет как пятнадцать знакомы. Как только он тут объявился, я долго к нему приглядывался — что за человек такой. Оказалось — мудрейший волхв. Но только он скрытен. До поры своей сути никому не раскроет. Его надо поближе узнать, сдружиться с ним. Много у него тайн. Ох, как много! — вздохнул леший. — Вот и про вас он ничего мне не говорил.

Так бы может сдружились бы давно. Сами ведаете — Хранибор к добру расположен, с кем попало не знается. Чтоб такую доброту иметь, надо много горя изведать. Знает он великое множество вещей, о которых никто и слыхом не слыхивал! Много земель в своей жизни истоптал. Ох, много… Мы с ним большие друзья. Ему со мной занятно — мне с ним. Порой, когда безрадостные осенние дни наступают, мы с ним встречаемся и частенько в чатуранг играем.

— Чего, чего?.. — протянула Русава. — Не поняла… Повтори. В чату… чего? Мне не выговорить, не обессудь.

— В чатуранг, — повторил леший, и стал терпеливо разъяснять, что есть чатуранг.

— Это такая игра. Вот представьте себе расчерченную небольшую доску. На ней сто клеток. Поровну белых и черных. То есть пятьдесят белых и пятьдесят черных.

Тут Дубыня не удержавшись, сдвинул на край пня миски и плошки, и острым ногтем, скорее похожим на коготь, стал рисовать доску. Выходило плохо. Тогда он спохватился и, виновато улыбнувшись, полез в свою суму. Закатив глаза, леший долго, сосредоточенно в ней копался. Вскоре Дубыня извлек из нее нечто необычное и занятное. Он видимо и сам оторопел от того, что на этот раз выдала дивная сума. Наверно, слишком уж ему хотелось поразить русалочек. А они, чуть не ахнув, глядели во все глаза на то, что сотворила сума.

Что же это такое, красивое, переливающееся как раковины речных перловиц и играющее тусклым огнем черных самоцветов достал леший? Какая-то изящно изукрашенная и оправленная в серебро доска. А Дубыня, радостно осклабясь, и качая головой от гордости за свое умение, водрузил доску на пень. Потом он снова порылся в суме и достал оттуда расшитый кошель. Из него он начал неторопливо вынимать разные непонятные фигурки и неспешно расставлять их на доске.

— Эх! Сразу не сообразил, — тихонечко запричитал леший. — Надо было суму попросить. Я-то их себе из дерева вырезал. Время потратил, и получилось коряво. А так сразу готово! Нет, чтоб догадаться, что сума поможет! Главное представить, что тебе надо. И Хранибору бы новый достал, а то его чатуранг от времени истрепался. Скоро совсем негодным станет. Ай-я-яй!.. Старый я пень! — корил себя Дубыня.

— Вот, — приговаривал он, по очереди показывая каждую фигурку русалкам. — Это дельфины. Они могут под любую фигурку на три клетки подныривать. Вот это сокол. Он летает на три клетки вперед и вбок. Это ганеш. Он бегает наискосок и все сокрушает на своем пути. Это конь, он прыгает через головы вот так. — Дубыня показал, как прыгает конь. — Это тура. — Тут на край доски он поставил нечто напоминающее маленькую сторожевую башню. — Она бьет врага далеко и к ней опасно приближаться.

— Погоди, погоди… Как ты сказал? Ганеш? А кто это? Дай глянуть.

Леший протянул Русаве тонко вырезанную из мягкой белой кости фигурку незнакомого и удивительного зверя.

Вертя фигурку в тонких пальцах, русалка шептала: — Какой чудный! Вела, глянь! Глянь, какая диковина!

— Да, замечательный зверь, — улыбнулся Дубыня. — Я их не видел, но Хранибор про них рассказывал. Это большие звери. В избу Хранибора всего полдюжины влезет. И то, если друг к другу плотно станут. Вместо носа у них большая круглая рука. С толстым хвостом схожая. Вот этой рукой ганешы все и делают! И ветки с дерева срывают — в рот кладут, и воду ее набирают — пьют. Еще они ею защищаются. Обычно бьются вот этими длинными клыками, Хранибор сказал, что их называют бивни. Но когда бивней для боя недостаточно, то этой рукой, хоботом именуемой, воюют. Им ничего не стоит бера хоботом обхватить и зашвырнуть куда подальше! Хранибор рассказывал, что ганешы покладисты. Там где они живут, люди на них как на лошадях ездят. Говорят, они и в наших лесах раньше жили. Только мохнатые. Потом куда-то исчезли. Вот кто тогда самым сильным зверем в лесу был! Что супротив него бер или тур? Так, ничего! Они по сравнению с ганешом, как малый теленок против матерущщего лося!

Русалки не переставали удивляться. Нет, не зря они зазвали лешего. Вон сколько всего интересного рассказывает.

— Вот, этого зверя все знают. Это конь. — Дубыня поставил на доску маленькую лошадку с сидящим на ней воином. Воин выглядел сурово: он держал наизготове лук, и казалось, вот-вот пустит стрелу. — А это пешие воины, они слабые. Но порой один, а то и два из них могут стать великими воеводами.